Самый длинный век - Страница 8

***

Услышанный разговор навёл меня на мысль, что не всё так просто в этом мире, как показалось мне поначалу. Есть уже и некое общество, и сложившиеся в нём отношения А я, сдуру, дважды подставился не по-детски. Во-первых, шибко энергично заговорил. Ну и научил соплеменников тому, чего никак не мог знать или уметь. Хотя, если покопаться в памяти, были и другие косяки. Зато с молочной частью рациона развели меня, как последнего засранца. Ух, как мне не хватает мамкиной титьки! Это я ведь только внутри большой, а оболочка-то у меня совсем маленькая.

– Быг! – это я как раз к старейшине обращаюсь. – Тут, такое дело! Понимаешь, не нужно бы посторонним рассказывать про то, что я умею плавать. И про вас, тоже. Не любят люди того, к чему не привыкли. Как бы беды не случилось от чужой злобы или зависти.

Наша землянка как раз устраивается на ложах, собираясь отойти ко сну. А тут все разом замерли, ожидая ответа. И мне стало не по себе. Вот же, старый хрен! Знаю ведь, что никто не любит непрошеных советов. А уж когда сущая сопля с ними суётся – тут любой взрослый, если не рассмеётся, так звиздюделей навешает.

Несколько звуков, выражающих согласие, звучат с разных сторон, а мамины руки обхватывают меня и притискивают к груди. К той, в которой уже нет ни капли молока.

Глава 3 Худые горшки

На этот раз в поездку взяли пятилетнего Кита и меня. Сказали – недалеко и ненадолго. Погрузили в лодку пару солидных свёртков, и отчалили. Кстати, старейшина на этот раз остался дома, только наши отцы отправлялись в путь. К соседям, но не в гости, а по делам.

Недалеко – это – три дня ходу по воде. Мужчины гребли однолопастными вёслами каждый со своего борта, и челнок наш вполне бодро бежал. Вскоре мы попали в озеро, которое пересекли, завернули в широкую протоку, ну а там уже и вовсе рядом оказалось. Два ночлега, проведённых в дороге были для нас с Китом наполнены хозяйственными хлопотами: Дрова, костёр, ужин – всё это выпало на нашу долю, как и ночное бдение у костра. Тут, вдали от дома никакой беззаботности позволить себе нельзя – вокруг дикие места с дикими зверями. Так что мужчины, намахавшиеся за день, грозно храпели, а мы подкидывали в пламя сучья и пытались сквозь заливистые рулады отцов расслышать, не хрустнет ли ветка под лапой подкрадывающегося зверя.

Зато днём в лодке дрыхли уже мы. После плотного завтрака это получалось великолепно. Кашеварил на остановах, естественно, Кит. Моё дело было лодку привязать, дров собрать и поддерживать огонь под горшком.

***

Стойбище, к которому мы направлялись, оказалось больше нашего и многолюдней. Землянок тут располагалось чуть не с десяток, правда не столь просторных. Вытащить на берег челнок помогли сразу несколько человек. Они же подхватили и оба свёртка, составлявшие поклажу.

Мы же, все четверо, тут же на берегу вымылись, зачерпывая воду ковшиком из озера, и переоделись в халато-фартуки. Кстати, смысл ношения одежды из шкур открылся мне новой гранью. Дело в том, что в пределах поселений количество летучей и кусачей нечисти существенно меньше, чем в окружении дикой природы. Тут и дым отгоняет гнус, и ветерок обдувает, и трава вытоптана. А вот в лесу, или в прибрежных зарослях житья нет от комаров, слепней и… числа не припомню названиям этих гадких тварей. Особенно противны мелкие мошки, норовящие забраться даже в нос и уши.

Но и на солнцепёке париться в шкурах лишний час никто не хочет. Лето нынче знойное.

Так что переоделись мы и пошли к жилью. Ну а тут в самом разгаре примерка. Это из наших свёртков мужчины и женщины добывают как раз такие же одёжки, что и на нас, да прикидывают, кому что подходит. Впрочем, местное руководство этот процесс контролирует.

– Здравствуй, Фет! – первым приветствовал старейшину Тын. Он у нас считается главным.

Здравствуйте, гости. Не было ли несчастий на вашем пути?

Ага. Кажется это стандартная формулировка. Я сразу насторожил уши. Ну, понимаете, традиции, там, обычаи… они ведь многое подразумевают. А мне тут жить. Поэтому стоит быть внимательным.

– Вода была гладкой, ветер – тихим, а небо – ясным, – да уж, ответ тоже, видимо, ритуальный.

Собственно, формальности на этом закончились, и нас позвали к столу. То есть, к горшку. Тут как раз сняли с огня некое подобие супа – в нём плавало много разного растительного. Листики, корешки, немного рыбы. Понятное дело, с дороги мы это умяли в два счёта, но, признаюсь, особенной сытости не наели, да и вкус оказался так себе.

Остальные же обитатели селения, как было заявлено, уже поужинали. Хм! Раненько, однако, тут трапезничают. Потом мы с Китом попытались поговорить со здешними мальчишками, но те, что постарше, задрали носы, а младшие… да не видно их нынче. Вечер уже, сидят, небось, при матерях, разошедшихся по землянкам. В общем, я тихонько смотрел, как парнишка лет десяти остругивает палку, осторожно снимая тончайшую стружку острой кромкой аккуратно обколотого кремня. Товарищ мой выпендривался перед девчонкой лет восьми. Рассказывал, как мы с ним отважно сторожили сон своих спутников во тьме ночного леса, но всхлипов восторга не дождался. Девчонка щеголяла в тканом наряде из привезённого нами груза и, мне показалось, ждала не хвастовства маленького мальчишки, а высокой оценки своего внешнего вида со стороны мастера, занятого работой по дереву.

Понимаете, этих сопливых столько через мои руки прошло, что я их насквозь вижу вместе со всеми их сокровенными желаниями и тайными намерениями. Так что пожалел я голенастую:

– А тебе это платье очень идёт! – произнёс я, подойдя поближе к девчонке. Та посмотрела на меня, как на говорящий пенёк.